День триффидов [День триффидов. Куколки. кукушки Мидвича. Кракен пробуждается] - Джон Уиндэм

— А вы? Откуда вы произошли?

— Нашим предкам повезло: они жили на острове, вернее, на двух островах, довольно уединенных. Они тоже не избежали Бедствия и его последствий, хотя досталось им меньше, чем большинству других. Они оказались отрезаны от всего мира и впали почти в полное варварство. Но потом как-то так случилось, что у них стали рождаться люди, которые могли «думать вместе». Со временем те, кто мог делать это лучше, начали разыскивать других, тех, кто мог лишь чуточку, и учить их развивать эту способность. Естественно, что люди, которые умели делать это, вступали в брак с такими же, как они, так что число их увеличивалось. Еще позднее они стали находить передающих мысли-образы в других странах. И тогда они начали понимать, как им повезло, потому что даже там, где не особенно обращали внимание на физические отклонения, людей, способных думать вместе, преследовали.

Долгое время никак не удавалось помочь этим людям нашего типа, хотя некоторые из них пытались доплыть до Зеландии на лодках, и кое-кто добирался. Однако позднее, когда у нас появились машины, мы оказались в состоянии спасать кое-кого. Теперь мы стараемся помочь всегда, когда устанавливаем контакт, но никогда еще нам не приходилось контактировать на таком расстоянии. Мне до сих пор приходится очень напрягаться, чтобы вы меня услышали. Потом будет легче, а сейчас мне нужно оставить вас. Берегите малышку. Она уникальна, что чрезвычайно важно. Защищайте ее любой ценой.

Ее мысли-образы стали постепенно размываться и исчезли без следа. Тогда включилась Петра. Не знаю, что она поняла из всего рассказа, но последнюю часть уловила четко.

— Это обо мне, — удовлетворенно сообщила она с совершенно ненужной силой.

Нас тряхнуло. Когда мы пришли в себя, Розалинда обратилась к ней усмиряюще:

— Осторожней, несносный ребенок. Мы еще не встретились с Волосатым Джеком.

— Майкл, — добавила она, — ты смог уловить нашу беседу?

— Да, — несколько сдержанно ответил Майкл. — По-моему, это звучало снисходительно, как будто она объясняла урок детям. Да и шло это все черт знает с какого расстояния. Я не представляю, как они смогут добраться так быстро, чтобы успеть помочь. Мы через несколько минут выступаем за вами.

Кони-гиганты тяжело, но уверенно продвигались вперед. Окрестности по-прежнему раздражали или даже устрашали нас, людей, выросших в уважении к правильности форм. Безусловно, некоторые растения были не менее фантастичны, чем те южные, о которых рассказывал дядя Аксель. С другой стороны, правильного или хотя бы отдаленно знакомого не наблюдалось совсем. Все росло настолько искаженным, что уже казалось не важным, является ли данное дерево мутантным или только отклонением от нормального типа. Каким облегчением было, однако, выехать на открытую местность, подальше от этих странных деревьев, хотя и тут росли кусты совершенно неузнаваемые и ни на что не похожие, да и трава тоже выглядела очень и очень необычной.

Остановились мы всего один раз, на полчаса, поесть и попить, и снова отправились в путь. Двумя часами позже, оставив позади несколько перелесков, мы достигли небольшой речки. Наш берег спускался к воде круто и обрывисто, а на другой стороне вытянулась цепочка низких красноватых скал.

Направившись вниз по течению, мы двигались вдоль обрыва. Через четверть мили в месте, очень приметном из-за росшего там дерева, ненормального до чрезвычайности (оно было похоже на огромную деревянную грушу, а все ветки собрались у него на макушке в один большой пучок), в берег врезался небольшой ручей. Лошади могли здесь спуститься к реке, и мы пересекли ее вброд наискосок, направляясь к разрыву в цепи скал на другой стороне. Когда мы туда подъехали, то оказалось, что это всего лишь небольшая расщелина, узкая настолько, что в некоторых местах корзины скребли по обеим ее бокам и мы едва могли через нее протиснуться. Столь малая ширина сохранялась на протяжении почти ста ярдов, и лишь затем проход увеличился и дорога стала спускаться на равнину.

Там, где боковые скалы уменьшились настолько, что стали похожи скорее на обрывистые берега, мы увидели семь или восемь человек с луками в руках. Они остолбенело разглядывали коней-гигантов и, казалось, готовы были в страхе разбежаться. Мы остановились прямо перед ними. Мой сопровождающий резко мотнул мне головой из своей корзины:

— Слезай, парень!

С головного коня-гиганта уже спускались на землю Петра и Розалинда. Как только я коснулся земли, погонщик хлестнул коней, и они затопали дальше. Петра пугливо схватила меня за руку, но внимание всех этих неряшливых, оборванных лучников было целиком поглощено конями-гигантами.

Никого чересчур устрашающего в этой группе мы не увидели. У одного из них на руке, держащей лук, было шесть пальцев; у другого голова выглядела как коричневое полированное яйцо без единого волоска, в том числе и на лице; у третьего бросались в глаза громадные руки и ноги, но что касается остальных, то их неправильности, очевидно, скрывались лохмотьями.

И Розалинда, и я были рады, что нам не пришлось столкнуться лицом к лицу с какими-то очень уж большими уродствами, как мы боялись. Петра тоже приободрилась, не обнаружив среди них ни одного, похожего на Волосатого Джека. Наконец настал момент, когда, проводив взглядами коней, пока те не скрылись из виду за деревьями, они обратили внимание на нас. Двое пригласили нас следовать за собой, другие остались на месте. Хорошо утоптанная тропа вела вниз через лес.

Пройдя по ней несколько сотен ярдов, мы попали на широкую просеку. Справа снова стояли стеной красноватые скалы высотой не более сорока футов. По-видимому, это была обратная сторона гряды, идущей вдоль реки. Всю ее поверхность усеяли многочисленные отверстия. К тем, что располагались выше всех, вели лестницы, грубо изготовленные из сучьев.

У подножия скал во множестве ютились примитивные хижины и шалаши. Кое-где между ними дымились очаги и медленно бродили оборванные мужчины и женщины, выглядевшие очень неряшливо. Женщин было больше.

Мы пробирались между этими хибарками и кучами отбросов, пока не подошли к самому большому шалашу. Похоже, он был сделан из старого навеса, которым закрывают скирды, прихваченного, вероятно, во время одного из набегов. Здесь его натянули на нечто вроде большой плетенки из прутьев. Внутри почти у входа сидел на табурете мужчина. Когда мы подошли поближе, он поднял голову и посмотрел на нас. При виде его лица меня как будто тряхнуло, так он был похож на отца. Я сразу вспомнил его. Именно его, человека-паука, я видел в Вэкнаке семь-восемь лет назад, когда его взяли в плен.